Правовые формы принадлежности имущества субъектам предпринимательской деятельности - часть 2

По общему правилу имущественная обособленность юридическо­го лица возникает в момент государственной регистрации субъекта. Но как быть в ситуациях, когда в силу норм специальных законов об отдельных видах юридических лиц может случиться, что статус юридического лица организация получает в момент государственной регистрации, а его имущество будет сформировано только в буду­щем?2 Современные ученые в поисках ответа на этот вопрос пытают­ся придать легальному признаку «наличие обособленного имущества» толкование, позволяющее понимать под обособленным имуществом не только наличное имущество, но и имущество, которое будут при­обретено в будущем3. Получается, что юридическое лицо - это орга­низация, которая имеет или может иметь в собственности обособлен­ное имущество, отвечает или может отвечать этим имуществом. Та­ким образом, имущественная обособленность юридического лица связывается не с наличием субъективного права на конкретное иму­щество, а с заложенной в законе возможностью иметь обособленное имущество, т. е. возможностью, являющейся всего лишь элементом правоспособности юридического лица.
В ст. 48 ГК идет речь о трех формах принадлежности имуще­ства юридическому лицу: на праве собственности, хозяйственного ведения и оперативного управления. Рассмотрим более подробно эти формы.
В условиях современного рыночного оборота наиболее пред­почтительной правовой формой закрепления отношений принад­лежности имущества субъектам предпринимательской деятельно­сти следует признать право собственности. Отношения собствен­ности регулируются нормативными актами различной отраслевой принадлежности, что стало основанием для заключения о том, что «право собственности в объективном смысле представляет со­бой не гражданско-правовой, а комплексный (многоотраслевой)

институт права»1. Действительно, право собственности в объек­тивном смысле есть комплексный институт. Однако превалирую­щую роль в нем играют нормы гражданского права.
Право собственности в субъективном смысле представляет со­бой известную триаду: права владения, пользования и распоряже­ния. Оно (право) служит правовой формой опосредования отно­шений принадлежности имущества к конкретным юридическим лицам, создаваемых в различных организационно-правовых фор­мах. Так, согласно ГК и специальным законам об отдельных ви­дах юридических лиц имущество может находиться на праве соб­ственности у хозяйственных обществ и товариществ, производст­венных и потребительских кооперативов, а также у некоммерче­ских организаций, за исключением учреждений.
Наряду с правом собственности ст. 48 ГК называет в качестве правовых форм принадлежности имущества организациям право хозяйственного ведения и право оперативного управления. Данные категории, содержание которых составляет особую разновидность вещных прав юридических лиц - несобственников по хозяйствен­ному и иному использованию имущества собственника, аналогов которых нет в мировой практике, служат ключом для понимания как природы и сущности правоотношений публичной собственно­сти в целом, так и правового положения государственных и му­ниципальных унитарных предприятий2. Появление этих ограни­ченных вещных прав в отечественном правопорядке было связано с существованием советской экономики, базирующейся преиму­щественно на государственной (общенародной) собственности.
Государство как основной собственник производительного имущества в условиях товарной организации производства выну­ждено было производить юридическое и фактическое обособле­ние отдельных частей единого фонда имущества и передавать их им же созданным самостоятельным юридическим лицам - пред­приятиям и учреждениям. Взаимосвязь права хозяйственного ве­дения и юридической личности государственного (муниципально­го) предприятия очевидна: «обе эти правовые категории обуслов­лены одними и теми же объективными экономическими условиями»3 функционирования товарного производства с такими его рычагами, как стоимость, деньги, кредит, а также организационно-техническими требованиями производства и управления от­дельными частями единых фондов имуществ публичных собствен­ников.
Несмотря на то что в Гражданском кодексе праву хозяйствен­ного ведения и оперативного управления посвящена целая глава (гл. 19), ни в нем, ни в других федеральных законах, в том числе и в Законе об унитарных предприятиях, не содержится легальных определений названных вещно-правовых институтов. В литературе наиболее полное развитие учение о праве оперативного управле­ния получило в советское время в работах С. Н. Братуся, Д. М. Генкина, Ю. К. Толстого, С. М. Корнеева, В. С. Якушева1 и др. Юридический «багаж» научных и практических выводов, сделанных этими учеными в свое время, стал неотъемлемой ча­стью современных экономических и правовых знаний.
Анализ исторических причин возникновения и явления, обо­значаемого термином «право хозяйственного ведения», норм од­ноименного правового института, а также сопоставление право­вых взглядов, высказанных в правоведении как в прошлом, так и в настоящее время, позволяет сделать следующий вывод о его природе и сущности: право хозяйственного ведения - это обуслов­ленный товарно-денежной формой организации общественного производства и вытекающий из характера и социального назначе­ния публичной собственности способ выделения и юридического обособления отдельных, предназначенных для хозяйственного ис­пользования, дробных частей единого фонда имущества собствен­ника, осуществляемых в организационно-правовой форме его пе­редачи, в режиме ограниченного вещного права, специально уч­режденным для этих целей субъектам имущественного оборота, функции и цели которых определяются собственником имущест­ва, а вещные правомочия владения, пользования и распоряже­ния - законом.
В литературе отмечена проблема, связанная с закреплением в ст. 48 ГК в виде исчерпывающих лишь рассмотренных выше юридических форм имущественной обособленности юридических лиц: право собственности, право хозяйственного ведения и право оперативного управления. О других допустимых формах принад­лежности имущества статья умалчивает. В результате на первый взгляд может показаться, будто бы и ответственность юридиче­ское лицо несет только имуществом, принадлежащим ему в дан­ных правовых формах. Существуют разные точки зрения по этому вопросу. В. А. Рахмилович пишет: «Права, перечисленные в п. 2 ст. 48, не должны рассматриваться как необходимые и ис­ключительные формы имущественного обособления юридического лица. Наличие этих прав - достаточный, но не необходимый признак. Он может отсутствовать при наличии признаков иных правовых форм имущественного обособления». В качестве при­мера иного имущественного обособления, не подпадающего под право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления, данный автор приводит наличие у организации де­нежных средств на счете в банке, прав на объекты интеллекту­альной собственности и т. д.
При всей спорности приведенных взглядов о значении, грани­цах и объектах вещных прав, а также о природе перечисленных автором отдельных видов имущества следует согласиться с ним в главном: правовые формы принадлежности имущества юридиче­скому лицу, характеризующие меру, границы и пределы обладания им имуществом, а также порядок и способы реализации правомо­чий в отношении обособленного имущества, не ограничиваются только перечисленными в п. 2 ст. 48 ГК. Они могут различаться в зависимости не только от вида юридического лица, но и от юридических фактов, лежащих в основании возникновения прав на имущество, что, в свою очередь, не исключает возможность нахождения у одного и того же субъекта имущества, обособлен­ного в различных правовых формах.
Например, в зависимости от оснований приобретения права на имущество или иной объект один и тот же субъект может быть носителем как права собственности или иного вещного пра­ва (в случае изготовления вещи), так и обязательственного права (право требования о передаче вещей, денег и т. д. по договору). В других случаях характер принадлежащего субъекту права опре­деляется не столько юридическим фактом, лежащим в его основе, сколько характером и юридическими признаками объекта права, такими, например, как объекты интеллектуальной деятельности, информация и т. д.
Отсутствие в законодательстве четких признаков, присущих всем без исключения вещным правам, непоследовательность по­ложений законодательства об объеме правомочий обладателей от­дельных из них приводит исследователей к противоположным взглядам относительно как перечня вещных прав, так и их при­знаков. По мнению Е. А. Суханова, «перечень вещных прав, в отличие от прав обязательственных, является закрытым и не может включать права, содержание которых прямо не раскрыто законом». Резонно возникает вопрос: что понимать под словом «закрытый»? Обратимся в связи с этим к правилу ст. 216 ГК.
На наш взгляд, столь категоричный вывод Е. А. Суханова не со всем основан на положениях ст. 216 ГК, поскольку на откры­тый перечень перечисленных в ней вещных прав указывает ого­ворка «в частности». Поэтому предпринимаемые в литературе по­иски вещно-правового содержания в природе ряда других прав, прямо не перечисленных в ст. 216 ГК, а также выявление иных признаков вещных прав, не нашедших указания в данной статье, не лишены основания. Вместе с тем в силу принципа публично­сти, предполагающего осведомленность всех обязанных третьих лиц о существовании у субъекта вещного права, а также принци­па достоверности, согласно которому содержание любого вещного права должно предопределяться законом, мы считаем, что наиме­нование и содержание всех вещных прав должны быть определе­ны в законе. Таким образом, перечень вещных прав не является за­крытым в том смысле, что таковыми могут считаться и не на­званные в ст. 216 ГК права, и одновременно является закрытым в том смысле, что квалификация как вещных возможна только в отношении субъективных прав, прямо поименованных в Граж­данском кодексе или ином гражданском законе. Поэтому вещное право не может быть сконструировано соглашением сторон или иным образом, если в законе его контуры и общая характеристи­ка не определены в качестве типичного субъективного права.

Примером наличия иных вещных прав, не предусмотренных ст. 216 ГК, является право на аренду. Ряд ученых, хотя и с ого­ворками, признают вещно-правовую природу в правах арендатора на принятое во владение и пользование имущество2. Высказана и точка зрения о необходимости дифференцированного подхода в определении природы прав арендатора в зависимости от усло­вий договора аренды. Так, по мнению проф. Ю. К. Толстого, са­мо по себе предоставление арендатору вещно-правовой защиты и придание праву аренды свойства следования недостаточны для квалификации прав арендатора как вещных. Однако Ю. К. Тол­стой без особого энтузиазма допускает, что права арендатора мо­гут считаться вещными, если в соответствии с условиями догово­ра аренды арендатор имеет право на выкуп арендованного иму­щества3 По мнению А А Иванова, действующее законодательство да­ет основание отнести право аренды к числу вещных, однако это «означало бы стирание границ между вещным и обязательствен­ным правом и тем самым пересмотр всей системы гражданского права»1.
В литературе отмечалось, что права арендатора имеют в себе как вещно-правовые, так и обязательственно-правовые черты2. Подобный подход перекликается со взглядами ученых о сущест­вовании так называемой смешанной группы правоотношений, ко­торые наиболее последовательно высказаны М. И. Брагинским. По его мнению, часть складывающихся в гражданском обороте правовых связей отвечает признакам либо вещных, либо обяза­тельственных правоотношений. Однако применение к отдельным имущественным отношениям исключительно вещно-правовых или обязательственно-правовых черт правового регулирования стано­вится недостаточным вследствие узости взятых в отдельности этих форм. В результате в правопорядка стали использовать вещно-правовые элементы в обязательственных правоотношениях и обязательственно-правовые элементы в вещных правоотноше­ниях. Поэтому «безусловное большинство гражданских правоот­ношений являются смешанными «вещно-обязательственными»3.
Таким образом в современном правовом регулировании просле­живается тенденция к тесному переплетению вещно-правовых и обязательственно-правовых начал, которая позволяет утверждать о комплексном характере отдельных правоотношений и реализуе­мых в их рамках субъективных прав. Речь идет не о существова­нии некоего единого «смешанного правоотношения», а о возник­новении на основании отдельных юридических фактов абсолютных и относительных правоотношений, в рамках которых одновремен­но реализуются разные по своей природе группы права: вещные и обязательственные. Подобное может иметь место в правоотно­шении, в котором лицо, не являющееся сособственником, в силу закона или договора наделяется правом владения и пользования чу­жим имуществом исключительно в своих интересах. Такой крите­рий, как владение и пользование имуществом в своих интересах, может служить иногда единственным признаком, позволяющим выделить из всех предусмотренных законом или договором случаев титульного владения имуществом такие их виды, которые могут подпадать под категорию вещных прав. Например, титульное вла­дение в отношении чужих вещей может возникнуть:
у залогодержателя в отношении предмета залога;
подрядчика в отношении принятых в переработку сырья и материалов;
хранителя в отношении принятой на хранение вещи;
комиссионера в отношении имущества, полученного от ко­миссионера или третьего лица в связи с исполнением обязатель­ства из комиссии;
перевозчика в отношении принятого к перевозке груза;
доверительного управляющего в отношении принятого в управ­ление имущества и т. д.
Нет оснований отрицать наличие у всех перечисленных вла­дельцев права на защиту владения от посягательств со стороны всех третьих лиц, равно как и наличие у каждого из названных прав владения свойства следования.
Однако наиболее последовательно идея вещно-правовой при­роды владения арендатора прослеживается в обязательствах по аренде, включая по финансовой аренде. Так, целью заключения договора аренды для арендатора является принятие вещи во вла­дение и пользование для извлечения ее полезных свойств, кото­рое достигается путем присвоения арендатором плодов и доходов, полученных в результате использования вещи (п. 2 ст. 606 ГК). Поэтому арендатор должен пользоваться вещно-правовой защитой своего владения против не только третьих лиц, но и собственни­ка. В рамках договора аренды формируется относительное обяза­тельственное правоотношение между арендодателем и арендато­ром и одновременно формируется и абсолютное вещное правоот­ношение, управомоченной стороной которого является собственник, а обязанными становятся все третьи лица, в том числе и собственник, которые обязаны не нарушать основанное на законе и договоре право владения арендатора. Такова логика гражданского закона.